Есть старое и парадоксальное высказывание, - " common sense is a rare sense” – следование здравому смыслу – большая редкость.

И история медицины доказывает истинность этого высказывания; в среде последователей Эскулапа, почитаемых врачами и мудрецами, в разные времена с несгибаемым упорством, были приняты и поддерживаемы самые абсурдные и противоречивые воззрения, пока их не вытесняли более новые, и, часто еще более нелепые.

Так, учение о нездоровых жидкостях, завещанное Галеном, заставило весь медицинский мир работать над нейтрализацией или изгнанием некоего воображаемого агента, существующего в крови, характер которого никто не мог понять или оценить. Далее пришло время солидизма, который провозгласил, что кровь и жидкости тела не имеют никакого значения; что только твердые тела наделены жизненными свойствами; что только они могут воспринимать влияния болезненных агентов и быть местом патологических явлений.

Затем пришел витализм, который отрицает, что жидкости или твердые тела могут находиться в болезненном состоянии, но что лишь жизненный принцип контролирует каждую функцию организма, и, что болезнь может существовать лишь за счет нарушения или ослабления этого жизненно важного принципа.

Но затем анимизм вытесняет все это, утверждая более величественный источник болезни. "Душа, - говорили анимисты, - есть непосредственный и разумный агент всякого движения и всякого материального изменения в теле. Таким образом, все жизненные действия находятся под его руководством и контролем, и болезнь - это не что иное, как усилие души, воздействующей на жизненную силу, чтобы изгнать из системы любую причиняющую расстройство причину."

Таковы лишь некоторые из множества противоречивых теорий преобладавших время от времени, но, тем, кто знаком с историй медицины, известны и другие термины: догматик; теоретик или рационалист, эмпирик или экспериментатор, эклектик, гимнаст, атомист, методист, пневматик, химик или минералист, ботаник, анатом, эволюционист, или звучно поименованный ятромеханик.

Все это наводит на мысль о сектах, включающих в себя массы медиков, каждая из которых до самого конца боролась против всех противоположных теорий и понятий. И из различных мнений вытекает столь же разнообразное медицинское лечение. 

В свое время, казалось бы, обязанностью врача было изменить или модифицировать твердые части человеческого тела; позже - изъять из системы все, что имеет текучий характер. Далее врач должен изгнать Природу из комнаты больного, а потом снова избрать своим девизом Natura duce (природа ведет).

Долгое время "пиявка" была синонимом для врача; и очень хорошо засвидетельствован факт, что «ланцет пролил больше крови, чем меч».

Вчера человеческое тело было воспринято великим вместилищем для самых токсичных веществ и ядов: сегодня "выжидательная" медицина заявляет, что ни один из этих ядов не должен проникать в организм, чтобы не осложнить и усилить болезнь. Таким образом, в течение некоторого времени, равного времени истории христианства, искусство исцеления дрейфовало в "течениях и противотоках", в постоянном поиске путеводной звезды, какого-то маяка, в той темноте, заблуждении, невежестве и суеверии, которыми оно было окружено.

Именно среди всех этих противоречивых теорий и мнений, этой тьмы и суеверий была выдвинута новая теория, известная как гомеопатия, против которой вся профессия объединилась в осуждении, как против наиболее абсурдной, чем любая из предыдущих. Она казалась настолько абсурдной, что одной малой насмешки было бы достаточно, чтобы уничтожить ее полностью и навсегда; и все же, несмотря на постоянные нападки, насмешки, осуждения и искажения, она продолжала расти в силе и значении, приобретая друзей и сторонников со всех сторон. 

Давайте же в этот краткий час рассмотрим эту «мнимую» науку и посмотрим, насколько она основана на истине и поддерживается здравым смыслом.

И здесь я бы сказал, что не склонен отказывать прошлому опыту и усилиям в медицине в справедливой похвале. Она достигла многого и, в некотором смысле, всего, чего можно было желать. Из открытого невежества она подняла до высокого уровня совершенства многие вспомогательные науки, такие как химия, анатомия и патология; в то время как в некоторых областях терапии также был достигнут разумный успех.

 Так, яды, попавшие в желудок и, после того как они поглощены тканями или введены в кровообращение, могут быть в некоторой степени нейтрализованы путем быстрого введения химических антидотов; а вещества, вызывающие раздражение, как механическое, так и какое-то иное, в желудке или пищеварительном канале, могут быть удалены хорошо известными средствами. Некоторые болезни также могут быть перемещены с жизненно важного органа на менее важный;

факт, который породил теорию, что это является пределом медицинского искусства.  Эти средства, вместе с особенностями некоторых заболеваний, составляют наиболее важный вклад, который различные медицинские системы внесли в искусство исцеления.

В чем же тогда гомеопатия отличается от предшествовавших ей систем медицинской практики?

Я полагаю, что эти различия заключаются в следующем:  

1 Гомеопатия руководствуется в лечении болезней общим принципом, законом природы, в то время как все другие системы признают полное отсутствие какого-либо управляющего закона.

2 Гомеопатия получает свои знания о влиянии лекарств на организм человека путем экспериментов в области здоровья; аллопатия - в области болезни.

3 Гомеопатия использует свои лекарства в чистом и несмешанном виде: Аллопатия смешивает их в постоянно меняющихся пропорциях.

4 Гомеопатия использует очень малые дозы лекарств при болезнях: Аллопатия зависит от сравнительно больших доз.

Есть еще и другие различия, но это главные, которые я предлагаю рассмотреть подробно.

 1 Принцип

Гомеопатия основана на общем принципе медицины, согласно которому все лекарства обладают способностью удалять из организма человека симптомы, сходные с теми, которые они способны вызвать в нем; и этот принцип, выраженный латинским афоризмом Similia similibus curantur, считается великим законом Природы в борьбе с болезнями. Есть ли что-нибудь абсурдное или неразумное в этом?

Природа выполняет все свои обязанности исключительно в соответствии с фиксированными и неизменными законами. Случайность и неопределенность не имеют ничего общего с ее действиями. Качающаяся лампа и падающее яблоко дали нам проблески безошибочных законов, управляющих вращающимися мирами. Вспышка молнии, раскаты грома: все имеет свой собственный закон управления, хотя мы не можем видеть или слышать эти законы света и звука; также и само существование жизни требует соблюдения определенных законов жизненности.

Система человеческого существа есть высшая точка развития Природы; и она, постоянно приспосабливая средства к целям, заботливо предоставляла субстанции животного, растительного и минерального царства и наделяла их силой восстановления больной системы в нормальное состояние.

Возможно ли тогда, что в таком важном вопросе, как действие этих лекарств на болезнь, Природа не установила никакого закона; что только случай руководит этим и что все здесь - сомнение и неопределенность? Этого нельзя допустить ни на минуту. 

Можно ли тогда назвать абсурдным поиск некоего управляющего закона в болезни?

Никогда не было ни одного великого закона Природы, открытого нам, ни одного обнаруженного важного факта, обнаруженного, который не был бы предсказан более или менее отчетливо. Таким образом, предположение о регулярности движения небесных тел часто высказывалась до того, как все было так ясно продемонстрирована Галилеем. И сила тяготения, и особенности циркуляция крови, и законы пара и электричества, используемые при передвижении и связи, и анестезирующая сила эфира - все это было смутно предчувствовалось задолго до того, как было отчетливо были сформулировано теми мыслителями, чьи имена оказались так почетно связаны с этими открытиями.

 Точно так же со времен Гиппократа были замечены случайные проблески великого закона, который впервые смог полностью оценить лишь гений Ганемана.

В течение двух тысяч лет врачи направляли свои усилия на открытие специфики различных заболеваний организма, и с каким результатом?

За одним или двумя исключениями, это был полный провал. 

Вновь и вновь пересекая пути в запутанном лабиринте болезней, один наверняка стирал следы, которые другой сделал в правильном направлении.

Разумно ли тогда ожидать, что один человек может преуспеть там, где совместные усилия потерпели неудачу. Равно как и то, что Тесей со своей маленькой нитью может безопасно следовать темными и нехожеными путями лабиринта.

Этот закон, similia similibus curantur, стал руководством для Ганемана в его исследованиях, и он направил его к исследованию специфической лечебной силы лекарств. Действие любого лекарства на здоровую человеческую систему с несомненностью обнаруживало симптомы, для которых это лекарство было специфичным; и, таким образом ориентированный, он обнаружил то, что тщетно искал весь медицинский мир.

В соответствии с этим законом лекарства должны назначаться именно при таких симптомах, которые они способны вызвать. Таким образом, при болезни головы требуется лекарство, которое воздействует на голову, а не на желудок. Если не в порядке желудок, лекарство действует на этот орган, а не на кожу.

И лекарство должно действовать не на орган в целом, а именно на ту его часть, которая поражена. Таким образом, бесполезно вводить лекарство, которое воздействует только на слизистую оболочку желудка, когда, либо мышечная оболочка, либо нервные волокна этого органа являются очагом болезни. Оно также должно обладать способностью оказывать воздействие на орган, подобное болезни.

Таким образом, обморок может быть вызван как анемией, так и гиперемией; но если бы это было первое, то было бы совершенно бесполезно вводить лекарство, которое производит плетору. Темперамент, возраст, пол, предрасположенность, температура и многие другие обстоятельства должны быть приняты во внимание врачом, но они ни в малейшей степени не изменяют характера закона.

 И если это действительно закон Природы описывающий лечебное действия лекарств при болезнях, то насколько больше уверенности можно обрести, глубоко его понимая и подчиняясь ему! Хотя было бы легко привести авторитет тысяч людей в доказательство необходимости отсутствия какого -либо фиксированного принципа в искусстве врачевания, как это было ранее и в значительной степени практикуется сейчас. 

Я бы процитировал мнение одного из наших самых ученых врачей и осторожных наблюдателей, выраженное в недавно опубликованной лекции.

Он говорит о гомеопатии: "Нет ни одного метода лечения более совершенного в теории или более чем удовлетворительного в практике, поскольку он действительно основан на истине."

Другой выдающийся и высокоуважаемый профессор недавно сказал в лекции по гомеопатии: "Истинность заключается только в наблюдении".

Таким образом, мы можем просто принять это; и хотя далее можно будет сослаться на результаты наблюдений и опыта, но сейчас мы все можем согласиться, что в принципе, на котором основана гомеопатия, нет ничего внутренне абсурдного или даже невероятного.

 II. — Способ установления действия лекарств.

Казалось бы, очевидно, что если мы хотим изучить влияние любого лекарственного средства на человеческий организм, чтобы воздействовать на него, то нужно воздействовать на него, когда он находится в своем обычном здоровом состоянии; иначе становится невозможным различить симптомы, вызванные препаратом от тех, которые вызваны заболеванием:

Даже если мы уверены, что определенный симптом вызывается или усиливается лекарством, мы не можем знать, в какой степени этот симптом изменяется или видоизменяется конкретной болезнью или каково было бы действие того же лекарства при любой другой болезни.

Возьмем, к примеру, большой класс лекарств, известных как слабительные. Как часто, к примеру, при коликах, мы видим, как различные средства этой группы используют одно за другой, начиная с самых мягких и заканчивая самыми радикальными, без получения необходимого эффекта, обычный эффект, пока, наконец, пациента ни оставляют умирать.

Потому что, поверьте мне, эти медикаменты не оказывают такого же патогенетического влияния на одну форму болезни, как на другую, или, как на здоровый организм!

В каждом отдельном случае возникает столько трудностей, что становится очевидной невозможность изучить действие различных лекарств во всех различных состояниях, не говоря уже о различных степенях и стадиях каждого. То немногое положительное знание, которое было приобретено этим методом исследования, продолжавшимся в течение двадцати столетий, проявляется в том, что сейчас почти не применяется ни одно лекарство, из тех, что применялись в прошлом столетии, я бы даже сказал, в последнем десятилетии.

Есть еще одна точка зрения на этот вопрос.

Эта система постоянных экспериментов над больными, над теми, кто как раз нуждается в наибольшем уходе и уверенности в правильности лечения, в лучшем случае является жестокостью, сколь благонамеренными бы ни были цели. Я беру весь так называемый численный метод и вижу, как в больницах одно и то же число случаев какого - либо заболевания — например, крупа – исключительно лечится лишь венесекцией, пиявками, пузырями, рвотными средствами, слабительными, прижиганием и выжидательным или рациональным методом, с целью установления сравнительного числа выздоровлений по каждому из них.

Так Беккерель в течение целого года лечил своих пациентов в госпитале Ла Пи тие электричеством, чтобы установить его действие при различных болезнях; и Андраль в своих хваленых опытах вводил по одной дозе какого-нибудь гомеопатического лекарства каждому из своих пациентов с явной целью доказать его неэффективность.

Если бы это было правдой (надеюсь, что это не так), то каким глубоким и длительным был бы позор, что под видом милосердия бедные несчастные существа принуждаются входить в эти учреждения, чтобы стать объектом этих экспериментов. Боже упаси, чтобы такие благородные учреждения когда - либо были так осквернены!

Сравните это с филантропическим, самоотверженным духом, одушевлявшим бессмертного Ганемана, который в течение почти сорока лет постоянно подвергал свое тело болезненному воздействию самых опасных ядов, тщательно фиксируя все их действия на благо последующих поколений, и затем скажите мне, какая из этих систем поддерживается здравым смыслом и еще более - общечеловеческим.

III.—Простые лекарства.

В отношении неразборчивого смешивания и соединения лекарств может быть только одно мнение, так как мы знаем, что, чем сложнее рецепт, тем более неопределенны мы в получении истинных эффектов одного ингредиента. Я полагаю, что все системы практики постепенно перенимают гомеопатический метод введения только одного лекарства за раз, и мы с удивлением оглядываемся назад на те темные века медицины, когда врачи полагались для лечения на такие соединения, как всемогущее средство - териак Андромаха, с его шестьдесят одним ингредиентом, наиболее существенным из которых была высушенная плоть гадюк.

Или когда Митридат (универсальное противоядие) царской славы и такой же сложности имел всемогущую власть над болезнями; или еще позже, когда, согласно практике того времени, в одной дозе смешивалось до трехсот восьмидесяти восьми различных лекарств и грубых веществ, многие из которых из соображений этик не стоит упоминать.

Можно заключить, что чистая не смешанная форма лекарств является наилучшей; здравый смысл и минимальное наблюдение давно должны были бы определить этот факт.

IV. — Доза.

Существует предмет огромной важности, связанный с наукой гомеопатии, который не мог ясно объяснить глубокий ум Ганемана и который метафизики нашей школы были совершенно неспособны понять. Я имею в виду целебное действие так называемой бесконечно малой дозы лекарства. Это была темная область, где многие останавливались и возвращались назад в своих исследованиях гомеопатии; и на это были направлены непрерывные стрелы насмешек

Предпринимались самые серьезные усилия и вакцинация часто хвастливо приводилась в пример как положительное доказательство того, что малые дозы могут воздействовать на систему.

Часто упоминается что запах мускуса, а также незначительные частицы ипекакуаны, рассеянные в воздухе, способны вызывать одышку или даже сильные судороги. Это очевидные и поразительные примеры ядовитого действия этих веществ при определенных условиях и в очень малых дозах; но они совершенно неприменимы в качестве доказательств лечебного действия лекарств в подобных дозах.

«Теория Ганемана о том, что система не может быть подвержена двум подобным заболеваниям одновременно (сильная - уничтожает более слабую), не поддерживается всеми фактами, к примеру, при случайном появления кори и скарлатины одновременно, одна болезнь не уничтожает другую, система только избавляется от обеих болезней своим собственным процессом».

«Более того, учение о большей потенции лекарственной болезни является чисто гипотетическим: полярность Рау или ботанический характер болезни Аттомира ни в малейшей степени не дополняют нашу теорию».

«В то время как теория Ганеманна, модифицированная Шроном, Гуфеландом, Тринксом и другими, равно как и "производное действие" Герстеля и "заместительный метод" Труссо, одинаково неудовлетворительны».

«Абсурдно искать объяснения для факта, в то время как сам факт не существует. Итак, давайте сначала спросим, действительно ли верно, что так называемая в гомеопатии бесконечно малая доза оказывает какое-либо лечебное действие при болезни».

Прискорбны невежественные предубеждения в оценке науки или доктрины, ведь должно получать все правильные знания о ней от тех, кто лучше всего знаком с ней; но не из своих предрассудков, которые могут заранее создать превратные ожидания, и помешать восприятию любых фактов или высказываний, полученных от такого источника.

Потому положительные свидетельства людей, которые исследовали и поняли предмет, многократно перевешивают отрицательные мнения или утверждения тех, кто с ним не знаком. Поэтому я должен в какой — то мере апеллировать в этом вопросе к мнению и опыту тех, кто лучше всего способен судить, - тех, кто сделал это предметом изучения и наблюдения.

Позвольте спросить, господа из этого лагеря, если ли кто-то из вас, кто делал назначения и не видел лечебного эффекта от минимальных доз аконита при лихорадке, ипекакуаны при рвоте, меркурия при диарее, кофе при бессоннице, белладонны и глоноина при головной боли, гепарсульфура при крупе, арники при травмах и хамомиллы во многих младенческих заболеваниях.

Я хорошо знаю, что ваш ответ будет: "это несомненная правда", и этот ответ был бы безоговорочно подтвержден тремя тысячами гомеопатических врачей Соединенных Штатов, а также тысячами врачей, принадлежащих к нашей школе в других частях мира.

Есть ли кто-нибудь, кто осмелился бы подвергнуть сомнению это доказательство или обвинить его авторов в обмане или двуличии из корыстных побуждений?

Такая дерзость, несомненно, доказывала бы собственное поражение. 

Но если бы еще оставались какие - либо сомнения в целебной силе минимальной дозы, я бы обратился к десяткам, сотням тысяч людей, которые за последние полвека принимали эти дозы и настолько убедились в их эффективности, что без колебаний доверяют свою жизнь и жизнь своих семей их действию при самых серьезных и опасных болезнях. На фоне этой постоянно растущей массы свидетельств отрицательные мнения имеют мало значения.