«Рождение гомеопатии из духа романтизма» Э.Кузняр.
Предисловие к журнальной публикации фрагментов книги
Д.А.Иванов-Вызго[1]

В настоящем номере мы начинаем публикацию русского перевода трёх фрагментов из вышедшей в 2017 г. книги профессора Университета Уотерлу (Канада) Элис Кузняр «Рождение гомеопатии из духа романтизма»: Alice A. Kuzniar. The Birth of Homeopathy out of the Spirit of Romanticism. University of Toronto Press, 2017. 223 p.

Хотя, как уже отмечалось рецензентами, «идея о том, что гомеопатия является порождением романтизма и основана на культурных паттернах того времени, когда происходило ее становление, для историков не новость»[2], представление этой книги российской профессиональной гомеопатической аудитории представляется нам весьма необходимым. В первую очередь, это связано с тем, что для части наших коллег новостью может оказаться не только, то что говорится автором «Рождения гомеопатии из духа романтизма», но и то, как об этом говорится. В самом деле, с одной стороны книгу отличает богатство фактического материала, почерпнутого из источника, пока еще слабо отраженного в отечественной литературе – я имею в виду коллекцию Института истории медицины Фонда Р.Боша в Штутгарте[3], хранящую девять десятых рукописного наследия основателя гомеопатии. В ее составе клинические журналы (Krankenjournale) Ганеманна, охватывающие период его врачебной деятельности с 1802 г. по 1842 г., в которых заметки о врачебных назначениях сыну садовника, лесничему, крестьянину из соседней деревни, вдове городского пастора перемежаются записями о консультациях, предоставленных именитым современникам; среди последних и князь Шварценберг (1771-1820), командовавший в 1813 г. союзными русско-австрийско-прусскими войсками в Битве народов, и герцог Фердинанд Ангальт-Кётенский (1769-1830) из династии Асканиев, тот самый, который, пожелав развивать в своем герцогстве суконное производство и, испытывая недостаток в сырье, в 1828 г. основал на юге нынешней Херсонской области овцеводческую колонию, известную нам теперь как заповедник «Аскания-Нова», а в 1821 приютил в своей столице вынужденного покинуть Лейпциг Ганеманна, и адмирал Павел Васильевич Чичагов (1767-1849), столь несчастливо (и не вполне по своей вине) упустивший Наполеона при Березине, злобно высмеянный в басне И.А.Крылова («Щука и Кот») и покинувший Родину, а на склоне лет, в 1830 г., посетивший вместе со своей дочерью врачебный кабинет Ганеманна в Кётене[4], и многие другие. Там же хранится 18-томное собрание протоколов лекарственных испытаний (прувингов) – драгоценный материал для исследователей и практических врачей, желающих познакомится с исходными материалами, легшими в фундамент лекарственных патогенезов гомеопатических средств, и многолетняя переписка Ганеманна как с пациентами, в том числе с принцессой Прусской Вильгельминой Луизой Ангальт-Бернбургской (1799-1882)[5] и с супругой главного судьи Лейпцига Антонией Фолькман (1796-1863)[6], так и с его коллегами по всей Европе – как не вспомнить здесь пензенского врача А.П.Петерсона (ок.1785-1860), консультировавшего по переписке с Ганеманном симбирского помещика Н.А.Мотовилова (1809-1879)[7], ставшего впоследствии собеседником и первым биографом преподобного Серафима Саровского (1754-1833). 

Канадский издатель в своем предисловии отмечает, что «это первая книга на английском языке, рассматривающая неопубликованные тексты Ганеманна, в том числе его клинические журналы и протоколы лекарственных испытаний на себе, а также анализирующая его связи с другими выдающимися современниками»[8]. Учитывая, что имеющиеся в отечественной гомеопатической литературе сведения о рукописном наследии Ганеманна более чем немногочисленны, мы в полной мере можем отнести сказанное и к литературе на русском языке.

Однако не только и не столько эти любопытнейшие, но представляющие преимущественно исторический интерес моменты находятся в центре повествования. Используемый автором подход позволяет коснуться актуальнейшей, но пока ещё достаточно трудно вербализируемой проблематики, составляющей предмет медицинской эпистемологии. И это вторая сторона, побуждающая нас обратиться к «Рождению гомеопатии из духа романтизма».

Для русскоязычной медицинской литературы тема медицинской эпистемологии остается пока достаточно периферийной, что представляется досадным упущением, учитывая всеми ощущаемое нестабильное состояние института общественного здравоохранения. Несколько лет назад нам доводилось писать[9] о том, что причины этой нестабильности, вероятно, коренятся не столько в особенностях финансирования здравоохранения или в высоком удельным весе хронической патологии, плохой экологической обстановке, возрастании удельного веса наследственных отягощенностей, несвоевременной диагностике и прочих разнообразных и разнородных факторах, представляющих собой скорее следствие, чем причину, сколько в наличествующем кризисе медицинской парадигмы, признаки которого налицо – смена доминирующей модели в конвенциональной медицине с клинической на т.н. «доказательную», достаточно агрессивная и не вполне адекватная критика медицинским истеблишментом субдоминирующих медицинских моделей, в первую очередь – гомеопатической терапии.

Способы преодоления этого кризиса видятся в развитии той еще только формирующейся области медицинского знания, которая пока даже не обрела общепринятого названия (медицинская эпистемология, теоретическая медицина, метамедицина[10], аналитическая философия медицины[11]), методологические основы которой в значительной степени коренятся в «археологии медицинского знания» Мишеля Фуко (1926-1984). В этом смысле примечательно, что даже само название книги Э.Кузняр – «Рождение гомеопатии…» – явным образом отсылает к теперь уже классическому труду М.Фуко «Рождение клиники», блистательно анализирующему произошедшую на рубеже XVIII и XIX столетий смену доминирующей медицинской модели с нозографической на клиническую. Это еще раз напоминает нам, что гомеопатическая терапия и клиническая медицина – обе ровесницы Французской «Великой революции», выпестованные в этой колыбели «долгого XIX века»[12], своего рода сёстры-погодки: если год рождения гомеопатии – 1796, год первой публикации Самуилом Ганеманном «Опыта нового принципа», то годом рождения клинической медицины вполне может считаться 1797 – год выхода «Философской нозографии» Филиппа Пинеля (1745-1826).

В целом, учитывая сказанное выше, мы рискнем предположить, что в ближайшие десятилетия врачебное знание будет прирастать не только (или даже не столько) новыми сведениями о природе человеческого тела и возбудителей его болезней (которые уже и на сегодняшний день «разобраны» вплоть до уровня субмолекулярных структур, где начинает теряться грань между живым и неживым), сколько упорядочиванием представлений о том, как именно в голове практического врача происходят процедуры распознавания болезни (т.н. «диагностика») и выбора терапевтической стратегии («лечение») и, что не менее важно – как они сопрягаются между собой. Поэтому, на наш взгляд, активное информирование российской врачебной аудитории о современном состоянии исследований в области медицинской эпистемологии видится весьма актуальной задачей, а книга проф. Э.Кузняр, безусловно, представляется одним из примеров такого рода исследований.

*     *     *

Говоря о названии книги «The Birth of Homeopathy out of the Spirit of Romanticism» невозможно не обратить внимание еще на одну «зашифрованную» в нем отсылку: я имею в виду «Рождение трагедии из духа музыки» (Die Geburt der Tragödie aus dem Geiste der Musik) Ф.Ницше (1844-1900). Конечно, для русского слуха гораздо более привычным звучало бы «рождение от духа», а не «рождение из духа», но, тем не менее, в обоих названиях «рождение» употреблено именно в той грамматической форме, в которой говорят о «вылупление» или «выходе из утробы» («birth out of the …», «Geburt aus dem …») и которая отсылает не к библейскому образу, а скорее к эллинской мифологии – мы имеем в виду рождение Афродиты, как оно трактуется, например, у Боттичелли: Киприда, выходящая из морской раковины. В переводе мы стараемся сохранить эту особенность названия книги Э.Кузняр и передаем его максимально дословно: «Рождение гомеопатии из духа романтизма».

Сандро Боттичелли. Рождение Венеры (ок.1485).

Надо сказать, мы не в полной мере разделяем мнение автора «Рождения гомеопатии из духа романтизма» о том, что гомеопатия – порождение именно романтизма. Мы глубоко убеждены, что каждому из веков Нового времени – Возрождению, Реформации-Контрреформации, Просвещению, «железному» XIX веку, «атомному» XX – всем им присуща не какая-либо одна ведущая интенция, целиком определяющая «аромат эпохи». Наоборот, специфику любого из этих периодов всегда можно охарактеризовать парой взаимно противоположных метафор, формирующих специфический «вектор противостояния», который задает неповторимый «облик века». Так, мы полагаем, что для Просвещения был характерен не только многократно упоминаемый автором рационализм, но и, одновременно, мистицизм (несколько реже упоминаемый автором как деизм), тогда как ведущей интенцией XIX века был не один только романтизм, но и реализм (вплоть до материализма). Поэтому, на наш взгляд, гомеопатия гораздо в большей степени является порождением именно реализма, чем романтизма, так что нам трудно согласится с такими, например, высказываниями автора:

«По мере того, как Ганеманн с годами оттачивал свои гомеопатические концепции, он все больше обращался к умозрительным понятиям, более напоминавшим о романтизме, чем относившимся к эмпирическим положениям.»

«Эта вера в невидимые, но вездесущие силы относит его более к романтизму с его приверженностью лексикону потенцирования, чем к рационализму эпохи Просвещения»

В чем, например, романтизм высоко оценивавшейся Ганеманном нозологической школы Ф.Пинеля? Очень показательно, что в «Рождении клиники» М.Фуко слово «романтизм» не встречается ни разу. При этом нет никакого сомнения в том, что Ганеманн следил за новаторскими работами Пинеля, поскольку в его статье «Опыт нового принципа нахождения целительных свойств лекарственных веществ» (1796), год публикации которой принято считать годом рождения гомеопатии, читаем:

«При описании какой-либо болезни часто кажется, что читаешь собрание притянутых воедино историй болезни без упоминания имени, места, времени и т.д., без истинного абстрактно чистого, обособленного характера болезни, отдельно от случайного, […]. Только новейшие, так называемые нозологи, пытались дать такие отрывки; их разделение по родам соответствует тому, что я называю своеобразным характером каждой болезни […].»[13]

Понятно, что увлеченность Ганеманна революционным духом эпохи – очевидный факт, выразившийся в его стремлении коренным образом преобразовать медицину, что и привело к рождению гомеопатической терапии. Подобным стремлением было в то время охвачено и французское медицинское сообщество, что привело в итоге к рождению медицины клинической. Тем не менее, если анализировать содержательную сторону этой деятельности новаторов лечебного дела, то представляется, что она состояла не в «романтизме», а именно в присущем ей реализме.

Действительно, что романтического можно увидеть в призыве Бишá: «Ouvrez quelques cadavres» («Вскройте несколько трупов»)[14]?

И чем, как не реализмом, является, например, ганеманновское представление о том, что «заразительное миазматическое начало» состоит из «чрезвычайно малых невидимых живых существ», «unendlich feinen, unsichtbaren, lebenden Wesen»? (подчеркнем, что эти слова написаны основателем гомеопатии в 1831 г., за полвека до наступления «микробной эры» в медицине):

«[…] холерный миазм находит благоприятные условия для своего размножения и вырастает в огромное числом множество тех чрезвычайно малых невидимых живых существ одной породы, столь вредных для жизни человека, из которых, скорее всего, состоит заразительный материал холеры.»[15]

В нашем сомнении относительно романтизма как родительской по отношении к гомеопатической терапии интенции мы не одиноки. Так, Х.Эппених, в целом, по-видимому, разделяющий мнение о XIX веке как об «эпохе Романтизма», в разделе «Развитие гомеопатии в поле напряжения между Просвещением и Романтизмом» главы «Жизнь и труды Самуила Ганеманна» в «Учебнике классической гомеопатии» под ред. Т.Геннепера и А.Вегенера, тем не менее, прямо указывает:

«При построении своего учения Ганеманн опирается на понятийный аппарат, значимый также и для медицины Романтизма: это прежде всего динамизм, витализм и шеллинговское учение об идентичности (природы и духа). Но рассмотрев это не только поверхностно, вы увидите, что Ганеманн никоим образом не совершает разворота от „классической“ гомеопатии к „романтической“.»[16]

Как известно, XIX в. не получил в историографии своего общепринятого «метафорического имени»: если XVI век для всех ассоциируется в первую очередь с Возрождением, XVII – с Реформацией-Контрреформацией, а также с барокко, XVIII именуется «эпохой Просвещения», XX – «Модерном», а наступивший XXI – «Постмодерном», то XIX век в этом смысле странным образом «обделён». По-видимому именно отсюда, из желания присвоить XIX столетию хоть какое-то имя, и возникают попытки именовать его «Романтизмом» («Романтизм является порогом, переходным этапом  к современности», – говорит Э.Кузняр в разделе «Законы гомеопатии» вводной главы своей книги), что, на наш взгляд, не совсем справедливо – «реализма» в XIX веке нисколько не меньше, чем «романтизма».

С другой стороны, мы вполне отдаем себе отчет в том, что представление о медицине первой половины XIX в. как о романтической (romantic medicine, Romantische Medizin), в англо- и немецкоязычном историко-медицинском дискурсе является уже сложившейся традицией.[17] Очевидно, автор «Рождения гомеопатии из духа романтизма» опирается именно на эту традицию. О том, насколько убедительно удалось это сделать – судить читателю.

*     *     *

Говоря о структуре книги Э.Кузняр следует отметить, что центральный фокус авторского внимания сосредоточен на анализе ряда феноменов, входящих в сердцевину гомеопатической теории, каждому из которых автор посвящает отдельную главу – «Закон подобия» (The Law of Similars), «Закон единственного лекарства» (The Law of the Single Remedy), «Закон минимального» (The Law of Minimum). Оглавление книги «Рождение гомеопатии из духа романтизма» таково:

Введение. Гомеопатия: дитя своего времени.

Законы гомеопатии.

Жизнь и труды Ганеманна: синопсис.

Теория против практики?

Глава 1. Закон подобия.

Подобие: медицинские и литературные параллели.

Семиотика Ганеманна: согласование подобного.

Озарение Ганеманна: обособление неподобного.

Глава 2. Закон единственного лекарства.

Единичное: болезнь, больной, лечение.

Индивидуальность и нрав.

Подлинность опыта: Ганеманновские испытания на себе.

„The Genius of Self-Poisoning“.[18]

Глава 3. Закон минимального.

„И все частицы – вместе, по одной – наделены сознаньем.“ [19]

От маленькой дозы – к бесконечно малой: эволюция ганеманновской мысли.

Жизненная сила.

Гомеопатия и месмеризм.

Гомеопатия vs Вакцинация.

Заключительное замечание о «потенцировании».

Заключение.

Понятно, что в рамках журнальной публикации было бы невозможно дать исчерпывающее представление о том, как раскрываются все эти темы в книге. Поэтому мы остановились на трех разделах, затрагивающих, как нам представляется, наиболее болезненные для современной гомеопатической теории темы:

1. «Теория против практики?» из Введения;

2. «От маленькой дозы – к бесконечно малой: эволюция ганеманновской мысли» из третьей главы;

3. «Гомеопатия vs Вакцинация», также из третьей главы.

*     *     *

Актуальность темы первого из этих фрагментов удивительным образом подчеркивает созвучность его названия – «Теория против практики?» – заглавию другого важного для медицинской эпистемологии текста: статьи руководителя Института истории медицины и медицинской этики Университетского медицинского комплекса Шарите (Берлин, ФРГ) проф. Фолькера Гесса «Медицинская семиотика в XVIII столетии: теория практики?».[20] Очевидно, это совпадение не является случайным, т.к. семиотический подход свойствен и автору «Рождения гомеопатии из духа романтизма»:

«Изобретение Ганеманна будет рассмотрено в  культурном, медицинском и семиотическом контексте своего времени. Книга ставит своей целью ответ на следующие вопросы: Почему гомеопатия возникла именно в это время? Какие дискурсивные сдвиги способствовали ее зарождению и дальнейшему развитию? Существовали ли какие-то  прежние модели медицинского знания, проложившие путь гомеопатии? Развивались ли параллельно с ней какие-либо концепции  или направления мысли, которые могли бы объяснить столь быстрый рост  ее популярности? Как Ганеман постигал  предварительные условия для своих научных знаний? То есть, какова эпистемология, лежащая в основе гомеопатии? «Рождение гомеопатии из духа романтизма» увязывает воедино все эти нити в попытке сделать гомеопатию ясной и доступной для понимания как феномена своего времени.»[21]

«В большей степени, принимая во внимание мои знания в области литературоведения, я признаю семиотический и герменевтический характер медицинских дискурсов, то есть как передаются, классифицируются и описываются телесные симптомы. Мой подход состоит в том, чтобы обнаружить в этих трех основных принципах модели, заимствованные из медицинских, иных научных и даже философских парадигм своего времени.»[22]

*     *     *

Завершить это наше краткое предисловие к журнальной публикации фрагментов из книги проф. Э.Кузняр «Рождение гомеопатии из духа романтизма» мы хотели бы словами самого автора:

«Цель этой книги – предоставить определенный исторический контекст для тех образованных людей, которые с интересом изучают раздел гомеопатических средств в аптеке, независимо от того, собираются ли они их покупать или искать для себя врача-гомеопата. Еще более она пригодится гомеопатам и натуропатам, поскольку многие тексты Ганемана, также как и их анализ, доступны только тем, кто владеет немецким языком. Кроме того, книга будет также интересна и другим врачам, которые найдут в ней  очерк истории медицины и науки, а также возрастающей роли гомеопатии как альтернативного подхода к лечению. Я также надеюсь, что читатель, испытывающий любопытство по отношению к причудливостям медицины конца восемнадцатого века, оценит чистоту и точность предоставляемых мною научных данных.»[23]

Благодарности

Настоящая публикация стала возможной благодаря любезному разрешению автора книги «Рождение гомеопатии из духа романтизма», профессора отделения Германских и Славянских исследований Университета Уотерлу (Онтарио, Канада) Элис Кузняр; редакция «Российского гомеопатического журнала» выражает ей искреннюю признательность.

Адекватный перевод целого ряда сложных мест в оригинале, касающихся вопросов общей эпистемологии, был бы совершенно невозможен без ценных замечаний доктора социологических наук, зав. Кафедрой прикладной и отраслевой социологии Санкт-Петербургского государственного университета Виктории Ивановны Дудиной.

Самоотверженный и внимательный переводческий труд Елены Николаевны Славутинской внес значительный вклад в подготовку настоящей публикации.

Даниил Иванов-Вызго, руководитель Сектора медицинской эпистемологии и истории становления гомеопатии «Российского гомеопатического журнала»

Санкт-Петербург, июль 2021 г.

Резюме

В настоящей публикации представлен русский перевод трех фрагментов из монографии профессора кафедры германистики и славистики Университета Уотерлу (Онтарио, Канада) Элис Кузняр «Рождение гомеопатии из духа романтизма»: Alice A. Kuzniar. The Birth of Homeopathy out of the Spirit of Romanticism. Toronto: University of Toronto Press, 2017.

Редакция «Российского гомеопатического журнала» полагает, что «Рождение гомеопатии из духа романтизма» содержит некоторые концепции, которые были бы интересны российской гомеопатической аудитории. В частности, автор исследует становление гомеопатии в культурно-медицинских и семиотических рамках своего времени, что позволяет рассмотреть важные вопросы гомеопатической теории с позиций медицинской эпистемологии. Среди достоинств книги также подробное освещение материалов, методов и стиля работы Института истории медицины Фонда Роберта Боша в Штутгарте, чью работу в деле освоения рукописного наследия Самуила Ганеманна невозможно переоценить.

Первый представленный фрагмент – «Теория против практики?» – является частью Введения. Два других — От маленькой дозы – к бесконечно малой: эволюция ганеманновской мысли» и «Гомеопатия vs Вакцинация» — являются частями главы 3 «Закон минимального».

Ключевые слова

Гомеопатия; Просвещение; Романтизм; медицинская эпистемология.

Acknowledgements

Russian Homeopathic Journal’s editorial board expresses sincere appreciations to Alice A. Kuzniar, author of “The Birth of Homeopathy from the Spirit of Romanticism”, Professor of the Department of Germanic and Slavic Studies at the University of Waterloo (Ontario, Canada) for her gracious permission for this publication.

The adequate translation of the most complicated pieces of the text could not be possible without precious remarks by Dr. Victoria Dudina, Associate Professor of St. Petersburg State University.

The dedicated and meticulous work of translation by Elena Slavutinskaya has been an important input into the preparation of the publication.

Summary

This publication presents the Russian translation of three fragments from the monograph by professor in the Department of Germanic and Slavic Studies in the University of Waterloo (Ontario, Canada) Alice A. Kuzniar "The Birth of Homeopathy out of the Spirit of Romanticism" (Toronto: University of Toronto Press, 2017).

The editorial board of the "Russian Homeopathic Journal" believe that the "The Birth of Homeopathy out of the Spirit of Romanticism" contains some concepts that would be interesting to the Russian homeopathic audience. In particular, the author places the beginning of homeopathy within the cultural, medical and semiotic framework of the time, which allows us to consider important issues of homeopathic theory from the viewpoint of medical epistemology. Among the advantages of the book is also the detailed coverage of the materials, methods and work style of the Institute for the History of Medicine of Robert Bosch Foundation in Stuttgart, whose work on Samuel Hahnemann’s heritage cannot be overestimated.

The first fragment to be presented – "Theory versus Praxis? " – is a part of Introduction. The other two – "From the Small to the Infinitesimal Dose: Hahnemann’s Development of Thought" and "Homeopathy versus Vaccination" – are parts of Chapter 3, "The Law of Minimum".

Keywords

Homeopathy; Enlightenment; Romanticism; medical epistemology.

_____________________________________

[1] рук. Сектора медицинской эпистемологии и истории становления гомеопатии «Российского гомеопатического журнала» (Daniel Ivanov-Wyzgo. Russian Homœopathic Journal's Department of Medical Epistemology and the History of Homeopathy, St. Petersburg , Russia).
[2] M.Baschin. Alice A. Kuzniar, The Birth of Homeopathy out of the Spirit of Romanticism // Social History of Medicine. Vol.31. Iss.2. 2018. 423. https://academic.oup.com/shm/article-abstract/31/2/423/4717955. Марион Башин в настоящее время возглавляет Институт истории медицины Фонда Роберта Боша.
[3] Э.Кузняр в своем предисловии выражает признательность руководящим сотрудникам Института истории медицины Фонда Роберта Боша в Штутгарте Мартину Дингесу и Роберту Ютте, с публикациями которых в ведущих немецких гомеопатических периодических изданиях – «Zeitschrift für Klassische Homöopathie» и «Allgemeine Homöopathische Zeitung» – мы с непреходящим интересом знакомимся на протяжении целого ряда лет.
[4] S.Hahnemann. Krankenjournal D34 (1830). Kommentarband. Heidelberg: Haug, 1998. S.219-220.
[5] I.C.Heinz. "Schicken Sie Mittel, senden Sie Rath!" Prinzessin Luise von Preußen als Patientin Samuel Hahnemanns in den Jahren 1829 bis 1835. Essen: KVC, 2011.
[6] R.Hickmann. Das psorische Leiden der Antonie Volkmann. Heidelberg: Haug, 1996.
[7] Сщмч. Серафим (Чичагов). Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря. Н.Новгород, 2005. С.292.
[8] A. Kuzniar. The Birth of Homeopathy out of the Spirit of Romanticism. University of Toronto Press, 2017. P.III.
[9] Д.Иванов-Вызго. Аннотация к разделу «Археология медицинского знания» // Холизм и здоровье. №1(6). 2012. С.3-4. http://www.holiz.ru/index.php/ivanov-visgo-archaeology
[10] В этом смысле очень примечательно, что наиболее авторитетное периодическое издание по этой дисциплине с момента своего основания в 1980 г. носило название «Metamedicine», но уже в 1983 г. было переименовано в «Theoretical Medicine», а в 1998 г. приобрело современное название, носящее несколько «гибридный» характер: «Theoretical Medicine and Bioethics: Philosophy of Medical Research and Practice».
[11] См. K.Sadegh-Zadeh. Handbook of Analytic Philosophy of Medicine. 2 ed. Springer, 2015
[12] Термин «долгий XIX век» мы позаимствовали у Э.Хобсбаума (Eric Hobsbawm, 1917–2012) – см. его известную трилогию: «Эпоха революций: Европа 1789—1848», «Эпоха капитала: Европа 1848—1875» и «Век империй: Европа 1875—1914».
[13] С.Ганеман. Опыт Опыт нового принципа для нахождения целительных свойств лекарственных веществ. Пер. Л.Бразоля. СПб., 1896. С.17-18.
[14] См. М.Фуко. Рождение клиники. М.: «Смысл», 1998. С.224.
[15] S.Hahnemann. Aufruf an denkende Menschenfreunde über die Ansteckungsart der asiatischen Cholera. Leipzig, 1831. Цит. по русскому переводу Е.Пескина: С.Ганеман. Воззвание к думающим доброхотам о способе распространения азиатской холеры. https://1796web.com/homeopathy/works/cholera.htm.
[16] T.Genneper, A.Wegener (Hrsg.). Lehrbuch Homöopathie. Grundlagen und Praxis der klassischen Homöopathie. 3.Auf. Stuttgart: Haug, 2011. S.426 (перев. фрагмента: А.Фраёнова, Д.Иванов-Вызго).
[17] См., например: A.Cunningham, N.Jardine (ed.). Romanticism and the Sciences. Cambridge University Press, 1990; D. von Engelhardt. Medizin der Romantik. In: W.E.Gerabek, B.D.Haage, G.Keil, W.Wegner (Hrsg.): Enzyklopädie Medizingeschichte. Berlin-N.Y.: De Gruyter, 2011. S.903–907.
[18] Букв.: «гений самоотравлений». Здесь автор говорит, в т.ч., о сходстве гениальности С.Ганеманна и выдающегося английского химика Гемфри Дэви (1778-1829), «демонстрировавшего качества отважного гения науки, рисковавшего проводить эксперименты на себе». Название раздела представляет собой цитату из выступления известного немецкого философа Петера Слотердайка на торжественном акте во франкфуртской Паульскирхе, посвященном 200-летию гомеопатии в 1996 г. [P.Sloterdijk. Über einige Aspekte der Homöopathie im Lichte des philosophischen Therapiegedankens der Neuzeit // Festakt in der Paulskirche zu Frankfurt am Main am 14. September 1996. S.33. Deutscher Zentralverein der homöopathischen Ärzte, 1996].
[19] В качестве заголовка этого раздела автор взял строки из поэмы классика британского романтизма Перси Б. Шелли (1792-1822) «Королева Маб»: “Every grain / Is sentient both in unity and part“. Транслируя здесь этот заголовок мы взяли за основу поэтический перевод, выполненный Эммой Соловковой (https://stihi.ru/2016/09/25/774). Полностью часть строфы, содержащей этот фрагмент в переводе Э.Соловковой, звучит так:
В многообразном, вечном мире этом
Душа – одна первооснова: то,
Что сквозь неисчислимые эпохи
Осталось мощным, как гора – столпом,
Является животворящим духом,
Где все частички – вместе, по одной, –
Наделены сознаньем. Малый атом                                                                               
Постиг мир ненависти и любви, –
Создателей  добра и зла, откуда –
Ложь, правда, воля, действие и мысль,
Что всю вселенную разнообразят.
[20] Отметим, что Ф.Гессу принадлежит также примечательная статья «Самуил Ганеманн и семиотика»: V.Hess. Samuel Hahnemann und die Semiotik. Medizin, Gesellschaft und Geschichte 12 (1993), 177-204.
[21] A. Kuzniar. The Birth of Homeopathy out of the Spirit of Romanticism. University of Toronto Press, 2017. P.5 (пер. Е.Славутинская).
[22] Ibid. P.10 (пер. Е.Славутинская).
[23] Ibid. P.5 (пер. Е.Славутинская).