Если бы повсеместно существующие в природе вредоносные агенты, которые мы называем болезнетворными и которые могут наносить вред как физическому, так и психическому здоровью, обладали бы неограниченной силой, то никто бы не оставался здоровым. Но поскольку болезнь является лишь исключительным состоянием организма, то можно заключить, что она возникает лишь вследствие его особой предрасположенности к определенному заболеванию».

«Совершенно иначе обстоит дело с искусственными агентами, которые мы называем лекарствами. Любое настоящее лекарство всегда при любых обстоятельствах действует на любой организм, вызывая видимые симптомы, специфические для данного лекарства, при условии достаточно большой дозы. Таким образом, любой организм всегда подвергается медикаментозной болезни, что, как известно, не происходит в случае  естественного заболевания.

Весь практический опыт неопровержимо доказывает, что человеческий организм гораздо острее реагирует на воздействие лекарств, чем на болезнетворные агенты, или, что дополняет ту же мысль, лекарственные вещества обладают абсолютным свойством разрушения здоровья человека, в то время как патогенные агенты обладают таковым свойством весьма условно, значительно уступая по силе воздействия лекарствам.

Согласно дальнейшим исследованиям Ганемана, это обстоятельство дает нам возможность использовать лекарства для конкретных лечебных целей, в соответствии со вторым законом природы, который он выразил следующим образом: «Более сильное динамическое воздействие постоянно гасит в живом организме более слабое, при условии, что первое подобно последнему, поскольку живой организм, как целостная  система, не может одновременно реагировать на два однотипных динамических воздействия, не уступив более сильному. Следовательно, поскольку организм будет сильнее реагировать на медикаментозное воздействие, то подобное ему, но более слабое, или действие самой болезни, неизбежно ему уступит, то есть болезнь будет излечена».

Словно предвидя возможные возражения против такого объяснения действия гомеопатии, Ганеман добавляет: «Не надо полагать, что живой организм, подвергнувшись воздействию гомеопатического средства, получит еще более тяжелое расстройство и страдания, в нем действуют другие законы, чем в неживой материи, и он реагирует не пассивно, а активным сопротивлением, позволяя более сильному воздействию гомеопатического средства, подобранному по подобию, преодолеть разрушительное действие болезни».

Сила воздействия искусственного болезнетворного агента на естественное заболевание, при условии их подобия, столь велика, что самая малая, даже бесконечно малая доза гомеопатического средства может вернуть организм в нормальное состояние, однако даже незначительное превышение необходимой дозы может вызвать лекарственную болезнь. Это положение было сформулировано Ганеманом в его очерке «Дух гомеопатической доктрины» следующим образом: «Поскольку человеческий организм, даже в здоровом состоянии, скорее реагирует на лекарства, чем на природные болезнетворные агенты, влияние первых проявляется намного сильнее, когда организм ослаблен болезнью, при условии что эти лекарства подобны самой болезни. Поэтому для ее лечения достаточно  самой малой дозы лекарства, поскольку влияние его духа измеряется не количеством, а его потенциалом и качеством. Назначение большей дозы не только не обеспечит более успешного излечения, но и вызовет лекарственную болезнь, которая тоже является заболеванием, хотя и более кратковременным».

Надо отметить, что ухудшение симптомов может происходить и при гомеопатическом лечении, но очень редко. То, что кажется ухудшением, очень часто является проявлением лекарственных симптомов параллельно с симптомами заболевания, с которыми лекарство не может справиться. Несмотря на то, что различие этих двух групп симптомов трудно дифференцировать, ряд соображений могут предотвратить их отождествление, в частности, анализ особенностей заболевания и характера его проявлений.

Предполагаемые ухудшения часто является проявлением более глубоких признаков заболевания. В этом случае они неизбежны, и без них невозможно вылечить болезнь. Например, после нескольких доз гомеопатического средства у  пациента, страдавшего запором, открывается диарея. И это отнюдь не является лекарственным ухудшением, которое желательно избежать, а напротив, свидетельствует о необходимой стадии развития патологического процесса, без которой было бы невозможно излечение.  Необоснованный страх перед ухудшение от гомеопатического лечения постепенно начинает исчезать. 

Врачи убеждаются в том, что то, что кажется лекарственным ухудшением, является на самом деле естественным процессом развития заболевания, обусловленным или недостаточной дозой гомеопатического средства или его недостаточным подобием. Доктрина, утверждающая, что первичное назначение гомеопатического лекарства должно вызвать ухудшение, основывается скорее на теории, чем на реальном опыте. В реальности же, гомеопатическое лечение вызывает повышение жизненной силы. Именно это стремится обеспечить гомеопат, подбирая средство по подобия, ухудшение же является вторичным, случайным и вовсе необязательным сопровождением этого процесса.

Я полагаю, что Ганеман, объясняя действие гомеопатического лекарства, хотел донести до нас мысль, что при назначении гомеопатического средства организм не борется с двумя вредоносными агентами вместо одного, а, напротив, благодаря воздействию этого средства, фокусирует свою жизненную силу на преодоление как естественного, так и искусственного болезнетворного процесса. И это происходит не насильственным путем, но силой подобия. При этом гомеопатическое лекарство оказывает более специфическое, более непосредственное и более положительное влияние на организм, чем заболевание, которому оно подобно. Именно это сродство между гомеопатическим средством и болезнетворным агентом обеспечивает восстановление и гармонизацию организма. Почему считается, что  гомеопатическое лечение является результатом спонтанного действия восстановительных сил природы? Потому что ему не сопутствуют жестокие реакции, характерные для традиционных методов лечения. Гомеопатия действует щадяще и мягко. Единственное, что ощущает пациент, это облегчение от страданий.

В гомеопатической литературе существует множество, зачастую противоречивых, мнений относительно паллиативных способов лечения, призванных устранить боль и восстановить физиологические функции организма. К этим способам относится аппликации  жара или холода (льда), рвотных и слабительных средств, применения хлороформа или морфия в качестве анестетиков, лечение при помощи больших доз дигиталиса, использование бромида калия, кайенского перца, опиума.

Если меня спросят, каковы границы паллиативного лечения, то мой ответ – это чутье врача. Цель такого лечения уменьшить боль и содействовать основному лечению, если эти меры подходят для данного случая. Есть много нетяжелых нарушений, которые могут быть более успешно устранены при помощи паллиативных, а не лечебных средств. Например, диарея, вызванная сменой воды во время путешествия, часто легко проходит после стакана бренди с водой. Человек, привыкший к активным движениям, будучи ограничен в малом пространстве, например, на корабле, жалуется на запор. Но эта проблема не требует медикаментозного лечения, достаточно выпить стакан воды после завтрака или принять легкое слабительное, чтобы себе помочь. Гомеопат порекомендует в этой ситуации нукс вомику. Но существуют  тысячи случаев, когда нукс вомика не подействует или подействует слишком нескоро, и тогда представляется целесообразным заменить большее неудобство меньшим, при условии, что последнее не нанесет слишком много вреда. Использование паллиативов может быть полезно в тех случаях, когда обычные лекарства не дают желаемого эффекта.

Ганеман тоже ни в коей мере не возражал против использования паллиативов. Во введении к патогенезу камфоры он настоятельно рекомендовал ее применение в качестве паллиативного средства для облегчения лихорадки при эпидемиях гриппа. По мнению Ганемана, она может назначаться при кратковременных заболеваниях в повторяющихся и возрастающих дозах. При этом камфора не излечивает заболевание, но уменьшает его интенсивность и тем самым его опасность. Во вступительной главе к опиуму Ганеман приводит следующий аргумент в пользу паллиатива: «Если опиум может устранить такие нарушения как кашель, диарея, рвота, бессонница, дрожь и тому подобное, то это означает, что в целом здоровье у этих людей хорошее, и опиум остановит эти неприятные проявления, а организм сам восстановит свои здоровые реакции».

Хлороформ обеспечивает возможность проводить сложные хирургические операции. Почему мы  должны лишать себя преимуществ рационального использования паллиативных средств? Сможем ли мы когда-либо убедить врачей-аллопатов в том, что периодическое использование горчичного пластыря, теплых ножных ванн, небольшого количества морфия, холодного компресса на голову и множества других простых физиологических средств вступает в противоречие с Законами природы и основанной на них системой терапии? 

Сможем ли мы заставить разумных людей поверить в то, что чисто гигиенические и диетические средства часто отнюдь  не являются лучшими лечебными средствами? Эти средства лежат за пределами нашего закона терапии. Они с ним не пересекаются, однако они облегчают действие тех сил, при помощи которых мы излечиваем болезнь. Сколь многих бесплодных споров смогли бы мы избежать, если бы мы, как и наши оппоненты, всегда твердо стояли на своих, вполне законных позициях. Было время, когда догматики нашей школы резко осуждали гомеопатов, разрешавших своим пациентам периодически использовать одеколон или поднести пузырек с ароматом падающей в обморок даме, считая это нарушением правил. Однако с тех пор мы стали более либеральны, и каждый просвещенный гомеопат  позволит своему пациенту рациональное применение любого средства, могущего облегчить его страдания.

Наша работа была бы неполной без анализа Теории хронических болезней, разработанной Ганеманом

Доктрина псоры, составляющая важнейшую часть его теории, породила такое множество противоречивых мнений, что автор данной работы считает своим долгом представить свою точку зрения на данную доктрину, в наши дни уже отвергнутую большинством просвещенных практиков нашей Школы.

Ганеман выводил все хронические заболевания из действия трех миазмов – псорического, сифилитического и сикотического. По его мнению, псорический миазм лежит в основе всех заболеваний, обусловленных не сифилитическим и не сикотическим миазмами. Ганеман, всегда твердо выступавший против спекулятивных теорий в медицине, предполагал существование псорического миазма на основании того факта, что обычное гомеопатическое лечение в ряже случаев не справлялось с хроническими заболеваниями. 

На основании этого он сформулировал доктрину хронических болезней, без которой стройное гомеопатическое учение было бы неполным. Гомеопатические средства, известные в то время, когда были написаны «Хронические болезни», применялись, главным образом, для лечения острых состояний. В этих случаях преимущество гомеопатического лечения перед другими, часто мучительными медицинскими средствами стало неоспоримым. Однако в лечении хронических заболеваний Ганеман не был столь же успешен. В лучшем случае при помощи гомеопатических средств удавалось лишь смягчить проблемы. Однако в случае ухудшения погоды, внезапной негативной эмоции или нарушения диеты болезнь могла возобновиться с новой силой.  

Я не сомневаюсь, что Ганеман провел немало бессонных ночей, пытаясь заполнить пробел, возникший в системе гомеопатии из-за неудовлетворительных результатов лечения хронических заболеваний. Например, в случае с астмой, когда ипекакуана или нукс вомика или лобелия помогают обычно снять приступ, но неожиданная ситуация, изменение климата, усталость могут вернуть заболевание, порой с удвоенной силой. Очевидно, существует какой-то тайный враг, сводящий на нет все усилия гомеопата.

Ганеман чувствовал, что он закладывает основы великой системы, но в ее здании еще не хватает некоторых необходимых элементов, требующих более глубокого научного осмысления. Похожесть приступов болезни, регулярность и порядок их возникновения, а также функциональные и органических нарушения, вызываемые ими в организме больного, привели Ганемана к мысли о том, что все это является проявлениями какого-то глубоко спрятанного заболевания, хронического миазма, перекрывающего пути восстановления жизненной силы.

Этот основной, первичный миазм Ганеман назвал псорой. При неблагоприятных условиях, таких, как, например, осенняя погода, внезапный испуг, голод и тому подобных, он может проявиться в активной форме в виде заболевания. В процессе наблюдения и теоретических построений Ганеман пришел к выводу, что «как более мягкие, так и самые тяжелые хронические заболевания обязаны своим возникновением именно псорическому миазму».

Большая часть кожных проблем, от обычных бородавок до злокачественных опухолей, от деформации ногтей до размягчения костей и искривления позвоночника, геморрой, геморрагия, нарушение менструального цикла. Ночное потение, хроническая диарея или запор, невралгия, хронические воспаления, маразм, нарушения сексуального поведения, ментальное расстройство, истерия. ипохондрия и даже обширные эпидемии, как, например, эпидемия тифа 1913 и эпидемия азиатской холеры – все они есть ничто иное как «частичное проявление основного псорического миазма. из которого все они проистекают и многочисленные симптомы которого суть проявления одной единой болезни и, следовательно, должны рассматриваться и излечиваться как часть одного и того же общего нарушения».

Ганеман пишет: «Несколько гомеопатических средств излечат каждого зараженного пациента даже от тифа, подобного тому, который был в эпидемию 1813, хотя у каждого из них будут различные симптомы, и может показаться, что они страдают разными заболеваниями».

Ганеман, очевидно, принял существование этого внутреннего псорического принципа за аксиому. Мы имеем все основания полагать, что он считал, что псора присутствует в большинстве организмов с момента сотворения человека, что вначале она существовала в латентной форме, вполне безобидной и неразвившейся и затем приняла конкретную форму в виде древней проказы, происхождение которой покрыто покровом античной тайны.

Прослеживая такой путь происхождения псоры Ганеман имел несчастье допустить ошибку, которая заставила последующих мыслителей в области гомеопатии отрицать его доктрину псоры как причудливую делюзию. Ошибка состояла в том, что он рассматривал чесотку как самое универсальное проявление на коже псорического миазма. Мы знаем теперь, что чесотка вызывается особым насекомым, проникающим под кожу, что и вызывает зуд. Позвольте мне изложить доктрину псоры Ганемана его собственным языком.

На двадцать пятой странице первого тома «Хронических болезней» Ганеман пишет: «Согласно большинству древних исторических текстов, которыми мы располагаем, псора существовала уже в полностью развившейся форме в ранние эпохи существования человечества. Несколько разновидностей псоры были описаны уже Моисеем три тысячи четыреста лет тому назад. В то время, однако, ка и впоследствии среди израильтян, псора особенно проявлялась на внешних частях тела. То же самое происходило у греческих варваров, затем арабов и наконец, в нецивилизованной Европе средних веков. Нет необходимости упоминать здесь различные названия, которыми разные народы обозначали более или менее злокачественные формы проказы (внешние проявления псоры), которыми поражались наружные части тела, поскольку суть псорического миазма везде одна и та же.

В средние века в Европу на протяжении столетий приходила из стран Востока устрашающая форма псоры в виде рожистого воспаления, которое называли огнем святого Антония. В тринадцатом веке она снова приобрела форму проказы, которую принесли с собой крестоносцы. Таким путем проказа распространилась в Европе более широко, чем когда-либо прежде, и в 1226 году во Франции было около двух тысяч домов для приема прокаженных больных. Тем не менее. распространяясь все шире в виде страшных изъязвлений на коже. 

Псора находила некоторое облегчение благодаря средствам гигиены, принесенным крестоносцами с Востока, таким как льняные сорочки, неизвестные Европе до этого, и частые теплые ванны. Эти средства, вместе с возросшим уровнем гигиены и более избирательным питанием сумели на протяжении пары веков сократить отвратительные проявления псоры вплоть до почти полного исчезновения к концу пятнадцатого века и превращения в обыкновенную чесотку.

Эта, более мягкая форма псоры инфицировала значительно больше людей, чем проказа, и больные не производили такого страшного отпугивающего впечатления как прокаженные. Чесотка не была заметна, и ее легко было скрыть. В то время она быстро распространялась с частицами кожи в процессе расчесывания и через личные вещи больного. Таким образом, псора стала самым контагиозным и самым универсальным из всех хронических миазмов».

Как я уже указывал, чесотка вызывается клещом, который со времен Ганемана уже был хорошо изучен и описан, и заболевание может быть излечено путем местного воздействия на возбудителя и его полного уничтожения. При этом местное лечение никогда не влечет за собой тех ужасных последствий, о которых писал Ганеман.

Описанные им проблемы действительно существуют, но они не являются следствием местного лечения чесотки. Практический недостаток, вытекающий из ошибочной теории Ганемана, состоит в том, что врачи, неукоснительно следующие учению Мастера, предписывают больным чесоткой длительный период изоляции. Между тем, современные исследования рассматривают это заболевание как местную инфекцию, которая хорошо поддается лечению местными средствами, в первую очередь, мазью сульфура.

В то же время заблуждение Ганемана имело и положительный результат, заставив практикующих гомеопатов быть очень осторожными в применении мазей, вяжущих средств, растворов для промывания и других наружных средств. Практикующие врачи нашей школы склонны рассматривать высыпания как свидетельство или косвенную замену внутренних заболеваний, которые могут поразить организм в случае подавления внешних проявлений при помощи сильнодействующих средств.

Каждый врач знает, что в острых случаях неожиданное исчезновении или непоявление высыпаний может оказаться смертельно опасным для мозга или другого жизненно важного органа.

Разве неосмотрительное подавление шанкра или гонорейных выделений не приводило к развитию системных и часто неизлечимых нарушений?

Не приведет ли лечение вяжущими средствами застарелой боли в горле к апоплексии или параличу?

Не вызовет ли подавление острой сыпи ртутной мазью приступы спазмов, таких как астма или пляска святого Вита?

И не приведет ли к гидроцефалии снятие наростов на голове при помощи мазей и растворов?

Разве мы не знаем по опыту, что подавление крапивницы, экземы, опрелостей и других хронических кожных проблем может привести к вертиго, ревматизму, слепоте, параличу, невралгии, эпилепсии, маниям, воспалению суставов, коксартрозу, туберкулезу и другим заболеваниям?

Тем не менее, следует понимать, что в Школе гомеопатии нет никаких статутов, запрещающих применение настоек, мазей и эмульсий во всех подходящих случаях. С какой бы точки зрения ни осуждалась или одобрялась эта практика, законы здравого смысла и результаты практического опыта одинаково взывают к врачам всех школ и направлений.

Ганеман рекомендует наружное применение лекарственных средств во многих случаях. Он советует применять настойку туи и сабины для фурункулов, арника применяется всеми гомеопатами при ушибах и синяках, настойка корня аконита и рус токс – при растяжениях, особенно если возникает отек и воспаление.

Что касается спиртовой настойки камфоры, Ганеман рекомендовал ее при рожистом воспалении. Приведу цитату из четвертого тома его Материа медика: «При рожистом воспалении, когда краснота распространяется лучами и моментально исчезает при надавливании пальцем, камфора, наружное применение которой вызывает подобное воспаление, оказывается полезной при лечении рожистого воспаления, при условии, что симптомы внутреннего заболевания подобны тем, которые камфора способна вызвать в организме».

Интересы человечества не должны приноситься в жертву ради сохранения догматических теорий.

К началу